Говорят, вести бизнес
с родственниками сложно.
Вот четыре российских бренда —исключения из правила.
с родственниками сложно.
Вот четыре российских бренда —исключения из правила.
Говорят, вести бизнес
с родственниками сложно. Вот четыре российских бренда — исключения из правила.
с родственниками сложно. Вот четыре российских бренда — исключения из правила.
Говорят, вести бизнес с родственниками сложно. Вот четыре российских бренда — исключения из правила.
Всё в семью
Всё в семью
4 марта 2025
Всё
в семью
в семью
EarthBerry
«Любовь и сладости»
«Рождество»
«Я захотела себе лоферы Gucci Horsebit, а папа сказал, что сам сошьет мне ничуть не хуже: он обувщик с 50-летним стажем», — Алена Лозовская вспоминает, как родился бренд Razumno, одна из самых известных сейчас российских марок обуви. И улыбается, говоря, что «напророчила» себе этот бизнес: «До 2017-го я строила карьеру в медиа, училась в «Британке» и параллельно ходила на бесплатные курсы итальянского языка. Через них можно было попасть на собеседование с консулом: тех, кто его прошел, на три месяца отправляли в Италию учиться — тоже бесплатно. Готовясь к собеседованию, я выдумала, что хочу продолжить дело родителей-обувщиков. Просто казалось, что так я точно получу грант. И получила». До появления Алениного бренда оставалось три года.
В 2020-м Лозовская пришла к Сергею Аверьянову, владельцу владимирской фабрики мужской обуви Per Nobile, с предложением запустить женскую линию. К тому моменту Алена работала на фабрике управляющей ателье — в нем трудилось все семейство Лозовских. «В Razumno, запущенном как раз на базе этого ателье, я отвечаю за дизайн, съемки, маркетинг, ― рассказывает Алена. ― А родители — за производственные процессы». Папа Михаил возглавляет ателье, мама Лариса управляет заготовочным участком (там шьют верх обуви) и разрабатывает экспериментальные модели.
Алена и Михаил выбирают материалы лично — на французских дубильнях, которые поставляют свой товар в том числе и Hermès. Razumno шьет из этой кожи женские дерби Ginsbourg, лоферы Brico и «мэри-джейны» Plisetskaya. Относительно недавно бренд запустил и небольшую мужскую линию: сандалии Ozawa и лоферы Solti. «В процессе производства мы минимизируем отходы и стараемся держать минимальную наценку — мне нравится быть приземленной, ― говорит Алена. ― Моя семья трудится руками, я тружусь руками. Вплоть до стирки полотенец для уборной в нашем шоу-руме: раз в неделю забираю их и возвращаю кипенно-белыми». Главными ценностями она считает открытость и искренность. «Если нам нужно заработать на новое оборудование, мы так и говорим. А потом благодарим клиентов и снимаем видео о том, как оборудование обрадовало наших сотрудников. Это же и есть самое важное, человеческое».
В 2020-м Лозовская пришла к Сергею Аверьянову, владельцу владимирской фабрики мужской обуви Per Nobile, с предложением запустить женскую линию. К тому моменту Алена работала на фабрике управляющей ателье — в нем трудилось все семейство Лозовских. «В Razumno, запущенном как раз на базе этого ателье, я отвечаю за дизайн, съемки, маркетинг, ― рассказывает Алена. ― А родители — за производственные процессы». Папа Михаил возглавляет ателье, мама Лариса управляет заготовочным участком (там шьют верх обуви) и разрабатывает экспериментальные модели.
Алена и Михаил выбирают материалы лично — на французских дубильнях, которые поставляют свой товар в том числе и Hermès. Razumno шьет из этой кожи женские дерби Ginsbourg, лоферы Brico и «мэри-джейны» Plisetskaya. Относительно недавно бренд запустил и небольшую мужскую линию: сандалии Ozawa и лоферы Solti. «В процессе производства мы минимизируем отходы и стараемся держать минимальную наценку — мне нравится быть приземленной, ― говорит Алена. ― Моя семья трудится руками, я тружусь руками. Вплоть до стирки полотенец для уборной в нашем шоу-руме: раз в неделю забираю их и возвращаю кипенно-белыми». Главными ценностями она считает открытость и искренность. «Если нам нужно заработать на новое оборудование, мы так и говорим. А потом благодарим клиентов и снимаем видео о том, как оборудование обрадовало наших сотрудников. Это же и есть самое важное, человеческое».
Razumno
Небольшой московский бренд детских крестиков родился около семи лет назад в самой подходящей для этого обстановке — за семейным ужином. «Я рассказывала, что уже третий раз буду ремонтировать крестик своей крестницы, ― вспоминает соосновательница «Рождества», ювелирный дизайнер Татьяна Холоднова. ― Мы стали обсуждать, почему никто не делает крестики с расчетом на активный образ жизни детей. Так и договорились до того, что надо бы переосмыслить форму украшений». К делу Татьяна и ее сестра Наталья Сталюкова приступили буквально на следующий день. «Мы сразу же разграничили зоны ответственности, ― говорит Татьяна. ― Каждая взяла на себя то, в чем сильна: я отвечаю за производство украшений, Наташа, которая долго работала с текстилем и продажами, ― за все, что вокруг них: шнурочки, мешочки, коммуникацию. При этом мы обе в курсе всех дел — это позволяет помогать друг другу. А еще понимать ценность и сложность чужого труда». Но и остальные члены семьи не остались в стороне. «Помогают все — советом, идеями, делом».
Крестики у «Рождества» ― ручной работы, из золота и серебра, без острых углов и подвижных деталей. А еще не на цепочках, а на шнурках, сплетенных из хлопковых нитей. В общем, по словам Татьяны, лишены всего, что дети могут сломать, порвать, чем могут пораниться. «Мы тестировали крестики на себе около года: все время вносили разные правки в дизайн и в технологию производства».
Сейчас в регулярной коллекции «Рождества» семь украшений с названиями в честь христианских добродетелей: «Мужество», «Умеренность», «Надежда». Честность, по странному стечению обстоятельств в список, составленный Августином Блаженным, не входит, но для Татьяны, ее сестры, семьи и бренда в целом, это явление основополагающее. «Взгляните на фотографиях наших крестиков ― на них нет ретуши. Покупатели, получая заказ, видят ровно те крестики, в которые они влюбились на фото». А еще «Рождество» делает наборы для таинства крещения ― тонкие медовые свечи и невесомые фатиновые платки.
Крестики у «Рождества» ― ручной работы, из золота и серебра, без острых углов и подвижных деталей. А еще не на цепочках, а на шнурках, сплетенных из хлопковых нитей. В общем, по словам Татьяны, лишены всего, что дети могут сломать, порвать, чем могут пораниться. «Мы тестировали крестики на себе около года: все время вносили разные правки в дизайн и в технологию производства».
Сейчас в регулярной коллекции «Рождества» семь украшений с названиями в честь христианских добродетелей: «Мужество», «Умеренность», «Надежда». Честность, по странному стечению обстоятельств в список, составленный Августином Блаженным, не входит, но для Татьяны, ее сестры, семьи и бренда в целом, это явление основополагающее. «Взгляните на фотографиях наших крестиков ― на них нет ретуши. Покупатели, получая заказ, видят ровно те крестики, в которые они влюбились на фото». А еще «Рождество» делает наборы для таинства крещения ― тонкие медовые свечи и невесомые фатиновые платки.
Эта кондитерская ― тоже результат семейного ужина, только праздничного, в честь дня рождения старшей дочери музыканта Сергея Жукова и его супруги Регины Бурд. «Дело было в 2014-м, мы заказали капкейки — они только-только появились в России, ― вспоминает Регина. ― Тогда Сереже и пришла идея создать собственную линию такой выпечки. Мы полгода готовились, даже наняли европейского шефа». Спустя десятилетие у «Любви и сладостей» собственное производство в Москве, где пекут не только капкейки, но и пирожные, эклеры и, конечно, торты, которые придумываются, как мода, коллекциями. Так например, в нынешней «Весенней» торты в форме туфельки Минни Маус, букета мимозы или брикета масла. Авторских десертов в ассортименте более трех сотен, их можно попробовать в трех фирменных кафе.
Вообще-то Регина не рассматривала семейную кондитерскую как серьезный бизнес, даром что с детства в теме: папа двадцать лет проработал на кондитерской фабрике «Новые Черемушки», брал дочь на экскурсии. «Начав свой дело, я угощала папу (ему нравилось!), но никогда с ним не советовалась, не спрашивала, как сделать лучше, ― говорит Регина. ― Хотелось его, уже достаточно взрослого человека, не грузить вопросами, а радовать. К тому же папа работал с автоматизированным производством огромного масштаба, а у нас на тот момент был маленький, «ручной» бизнес».
Сейчас управление кондитерской полностью на ней: «В какой-то момент мы с Сережей поймали себя на мысли, что вообще не разделяем свои роли мужчины и женщины, мужа и жены, родителей и партнеров. Мы приходили домой и продолжали работать, обсуждать, спорить. И решили, что это нам мешает. Сережа сказал: «Давай наше детище будет на тебе. Но я всегда рядом по любым вопросам — помогу, подскажу, направлю». В этом, говорит Регина, секрет успеха любого семейного бизнеса ― в любви и уважении друг к другу. «В желании делиться чувствами, эмоциями, ценностями. Самое главное ― это время, проведенное с близкими. А сладости — прекрасное дополнение».
Вообще-то Регина не рассматривала семейную кондитерскую как серьезный бизнес, даром что с детства в теме: папа двадцать лет проработал на кондитерской фабрике «Новые Черемушки», брал дочь на экскурсии. «Начав свой дело, я угощала папу (ему нравилось!), но никогда с ним не советовалась, не спрашивала, как сделать лучше, ― говорит Регина. ― Хотелось его, уже достаточно взрослого человека, не грузить вопросами, а радовать. К тому же папа работал с автоматизированным производством огромного масштаба, а у нас на тот момент был маленький, «ручной» бизнес».
Сейчас управление кондитерской полностью на ней: «В какой-то момент мы с Сережей поймали себя на мысли, что вообще не разделяем свои роли мужчины и женщины, мужа и жены, родителей и партнеров. Мы приходили домой и продолжали работать, обсуждать, спорить. И решили, что это нам мешает. Сережа сказал: «Давай наше детище будет на тебе. Но я всегда рядом по любым вопросам — помогу, подскажу, направлю». В этом, говорит Регина, секрет успеха любого семейного бизнеса ― в любви и уважении друг к другу. «В желании делиться чувствами, эмоциями, ценностями. Самое главное ― это время, проведенное с близкими. А сладости — прекрасное дополнение».
Да, марку пастели ручной работы три года назад запустили супруги (а некогда и одноклассники) Анна и Павел Бессоновы. Но идейной вдохновительницей стала мама Павла Галина Евгеньевна. По образованию она химик, по призванию художник, и рисовать пастелью ей нравится больше всего. «Но тогда на рынке не было профессиональной и при этом натуральной отечественной пастели, ― вспоминает Анна. — Только зарубежная, которую стало сложно и дорого заказывать. Поэтому Галина Евгеньевна решила создать пастель сама и для себя. Мы были в восторге от результата — подумали, что им нужно делиться».
Трудиться пришлось на чистом энтузиазме и, в прямом смысле, в поте лица: первые партии пастели формовали всей семьей в теплице на даче (в ней летом было 40 градусов). «В семейном бизнесе много трудностей, ― рассказывает Анна. ― Особенно, когда задействованы разные поколения. С другой стороны, в решении этих трудностей никто так не поддержит, как сама семья. Мы поняли это с самого начала, все были при деле: папа Паши перевозил материалы, моя младшая сестра собирала мелки, моя мама нарезала открытки, а мой папа мастерил штампы для проставления логотипа».
Теперь у них своя небольшая команда сотрудников и небольшое производство в родном для Бессоновых подмосковном Пущине. На создание каждого из более чем сотни оттенков уходит до трех месяцев — перед тем, как попасть в набор, пастель проходит минимум через семь пар рук: одни смешивают тесто, другие формуют мелки, третьи стачивают неровности после высыхания. У наборов трогательные названия: «Иней», «Маковое поле», «Деревенский колодец» (тот самый, из детства — с выкрашенной в синий крышей).
Упаковывают пастель в кокосовое волокно. Хотя в первых партиях роль наполнителя играл мох ― мелки, по словам Анны, напоминали ягоды на лужайке, так и появилось название марки: EarthBerry. «Сейчас Галина Евгеньевна по-прежнему отвечает разработку оттенков, создание рецептуры и контроль качества. Паша занимается креативом и стратегией — начиная со съемок контента для соцсетей и заканчивая дизайном вкладышей для наборов. А я контролирую операционные процессы». Есть ли зона коллективной ответственности? «Прозвучит банально, но это любовь. К тому, что ты делаешь, к сотрудникам, к художникам».
Трудиться пришлось на чистом энтузиазме и, в прямом смысле, в поте лица: первые партии пастели формовали всей семьей в теплице на даче (в ней летом было 40 градусов). «В семейном бизнесе много трудностей, ― рассказывает Анна. ― Особенно, когда задействованы разные поколения. С другой стороны, в решении этих трудностей никто так не поддержит, как сама семья. Мы поняли это с самого начала, все были при деле: папа Паши перевозил материалы, моя младшая сестра собирала мелки, моя мама нарезала открытки, а мой папа мастерил штампы для проставления логотипа».
Теперь у них своя небольшая команда сотрудников и небольшое производство в родном для Бессоновых подмосковном Пущине. На создание каждого из более чем сотни оттенков уходит до трех месяцев — перед тем, как попасть в набор, пастель проходит минимум через семь пар рук: одни смешивают тесто, другие формуют мелки, третьи стачивают неровности после высыхания. У наборов трогательные названия: «Иней», «Маковое поле», «Деревенский колодец» (тот самый, из детства — с выкрашенной в синий крышей).
Упаковывают пастель в кокосовое волокно. Хотя в первых партиях роль наполнителя играл мох ― мелки, по словам Анны, напоминали ягоды на лужайке, так и появилось название марки: EarthBerry. «Сейчас Галина Евгеньевна по-прежнему отвечает разработку оттенков, создание рецептуры и контроль качества. Паша занимается креативом и стратегией — начиная со съемок контента для соцсетей и заканчивая дизайном вкладышей для наборов. А я контролирую операционные процессы». Есть ли зона коллективной ответственности? «Прозвучит банально, но это любовь. К тому, что ты делаешь, к сотрудникам, к художникам».
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ